Жилые дома Старой Купавны (конец XVIII – начало XX века), Николай Никитин

Что ж, всё это, как говорится, имело место быть. В том числе во владениях хорошо известной у нас предпринимательской фамилии Бабкиных. О страшной тесноте жилых помещений на принадлежавшей им московской фабрике (на одного человека приходилось только 0,32 куб. сажени воздуха) говорится даже в капитальном труде «История Москвы» (М., 1954, т.4, с.398), со ссылкой на «Известия Московской городской думы» 1902 года. А как тогда обстояли дела в той же «бытовой сфере» на принадлежавшей тому же «товариществу» (акционерному обществу, по нашей терминологии) Купавинской фабрике?

Пролить свет на этот вопрос нам поможет документ из музея ЗАО ТФ «Купавна» - «Чертежи строений товарищества Купавинской суконной фабрики братьев Бабкиных Московской губ. Богородского уезда при с. Старая Купавна 1903г.» Там изображена часть фабричных зданий, в том числе и различные типы жилья.

Изображено на «чертежах» 1903 года и жильё, специально предназначенное для рабочего люда: длинный бревенчатый двухэтажный дом с небольшим - в два окна - кирпичным простенком посередине, к которому с одной стороны примыкало крыльцо, а с противоположной - небольшой коридор, соединённый с целым комплексом одноэтажных бревенчатых зданий, не столько, видимо, жилого, сколько бытового назначения (кухня, прачечная и т. п.). Дом этот очень похож на нынешнюю «первую казарму» (д. №1 по улице Октябрьская); скорее всего, она и представляет собой сохранившийся первый этаж некогда двухэтажного фабричного строения. В пользу такого предположения - размеры здания, количество и форма окон, двухэтажное кирпичное сооружение посередине. По воспоминаниям старожилов, по крайней мере «до войны» (Великой Отечественной) через него был сквозной проход (как и в 1903 году), а с южной стены (в сторону нынешней милиции) к жилому корпусу «первой казармы» примыкал давно отсутствующий бытовой корпус - с большой кухней и прочими службами. Примечательно, что на плане Купавны 1872 года, обнаруженном нашим краеведом Л.Ф. Матвеевой в «Трудах 6-го губернского съезда врачей Московского земства», на том месте, где стоит «первая казарма», обозначен большой дом, схожий своей конфигурацией с изображенным на «чертежах» 1903 года. Есть, однако, основания предполагать, что он существовал задолго до 1872 года. Жильцы «первой казармы» рассказывали, что видели архивные документы, согласно которым она была построена аж в 1835 году...

До 1970-х годов этот дом имел типично «казарменную» внутреннюю планировку в виде длинного коридора с маленькими каморками по обе стороны. Такое жильё памятно многим купавинцам, но нельзя не отметить одну характерную деталь: в 1903 году эти помещения назывались не «квартиры» и даже не «комнаты» - на фабричных «чертежах» они обозначены как «спальня рабочих» (или «спальный корпус»). Таким и было их главное назначение.

Кроме «первой казармы», до революции в Купавне под жильё для фабричных рабочих были отведены ещё две - «вторая» и «третья». Они тоже сохранились и, по рассказам стариков, тоже когда-то назывались «спальнями», «вторая казарма» замыкает нынешний проезд Текстильщиков и выходит своей дворовой стороной на улицу Большая Московская. «Третья» находится на Большой Московской неподалёку от фабричного клуба (ДК ЗАО ТФ «Купавна»), По внешнему виду дома эти довольно старые; о том же свидетельствуют и данные исторических источников, но они же вместе с тем содержат немало загадок по истории «казарм».

Сохранилась старинная гравюра с изображением Купавинской фабрики Бабкиных середины XIX века (её можно увидеть в музее ЗАО ТФ «Купавна» и в книге «Из истории фабрик и заводов Москвы и Московской губернии. Конец XVIII - начало XX вв.» М., 1968, с.53). На этой гравюре на месте «второй казармы», как и сейчас, длинное трёхэтажное здание, однако ещё среднее поколение нынешних купавинцев помнит, что «вторая казарма» была двухэтажной. Может быть, во второй половине XIX века на этом месте был построен новый, двухэтажный дом, но возможен и другой вариант: первый этаж изображенного на старинной гравюре дома к началу XX века просто «ушёл в землю», точнее - земля наросла вокруг него за счёт утрамбованного десятилетиями бытового и строительного мусора (археологи называют его «культурным слоем») и из-за периодической подсыпки дорог. Подтверждением этому может служить нынешний вид соседних со «второй казармой» домов. Главная контора фабрики стоит по отношению к ней как бы в углублении и «ушла в землю» по самые окна, как и расположенный на углу Большой Московской и площади двухэтажный флигель (бывшая «квартира управляющего»). Между тем на упомянутой гравюре все эти здания изображены на одном уровне, и окна их отстоят от земли не менее, чем на 1-1,5 метра. В 1960-х годах у «второй казармы» надстроили третий этаж и сильно её удлинили за счет пристройки нового крыла. Участвовавшие в этих работах вспоминают о глубоком подвале под «казармой». Не стал ли им её бывший первый этаж?..

Всегда ли здание «второй казармы» служило жильём - сказать трудно: функциональные назначения фабричных строений не раз менялись за два с половиной века их истории. Благодаря краеведу Л.М. Прокудиной в нашем распоряжении есть план Купавинской фабрики, составленный архитектором Родионом Казаковым либо в самом конце XVIII, либо в начале XIX века (на этом плане нынешнее здание фабричного клуба обозначено как «корпус часовой фабрики», а она существовала в Купавне с 1795 по 1812 год). Здание «второй казармы» (или ему предшествовавшее) на нём отмечено, но отнесено к «мастерским корпусам», т.е. производственным помещениям...

«Третьей казармы» на плане Родиона Казакова нет; на гравюре середины XIX века она изображена в виде не трёхэтажного (как сейчас), а двухэтажного здания с высокой железной крышей. Сооружение ещё одного этажа и удлинение дома пристройками (они легко просматриваются на поверхности нынешних стен) произошло много позднее. О жизненном укладе этой «казармы» купавинские старожилы сохранили больше всего воспоминаний (потому, наверное, что многие хоть и не жили в ней, но ещё детворой часто бегали туда «греться» перед киносеансами в клубе или после купания в речке). Согласно этим рассказам, расположенные вдоль длинного коридора комнаты «казармы» были столь малы, что жильцы устраивались в них, как правило, лишь на послеобеденный отдых и на ночь. А остальное свободное время проводили, в основном, на первом этаже, представлявшем собой «кухню», где была большая (вроде бы «во весь этаж») печь, стояли столы, и где жильцы не только стряпали, но и ели, шили, принимали гостей. Наверху вдоль стен размещались своеобразные полати с чугунными перилами, куда любили забираться ребятишки...

Сейчас, конечно, мало кто позавидует такому «патриархальному» житью, ну так это потому, что нам есть, что с ним сравнивать - отдельные благоустроенные квартиры. А что могли сравнить с «казармой» те, кто обитал в них в начале XX века? Намного ли «комфортнее» была, например, жизнь простых тружеников в «своих» домах?

Как известно, большинство крестьянских изб в то время и мно¬го позднее были «однокомнатными» и отнюдь не просторными, семьи же - большими, и на ночь все располагались вповалку, кто где - на лавках вдоль стен, на печи и полатях, на полу. Зимой в углу мычал телёнок, гуляли куры... Намного ли хуже чувствовал себя выходец из крестьянской семьи, очутившись пусть в маленькой, но отдельной «спальне» фабричной «казармы»? Особенно если учесть, что «казарменная» жизнь во многом снимала коммунальные заботы (о тепле, кипятке и т.д.), что из «казармы» до работы было рукой подать? Ведь в ту пору «патриархальным» был не только быт. Свободное перемещение по фабрике, свободный вход на ее" территорию и свободный выход позволяли едва ли не в любое время оставить станки и заглянуть домой (уж если смотреть свадьбы и похороны бабушки и прабабушки нынешних купавинцев бегали в рабочее время, то проведать домашних тем более проблем не составляло).

Так что не будем излишне драматизировать жизнь купавинских рабочих в стародавние времена, как, впрочем, не будем и идеализировать её. Лёгкой она, конечно же, не была, но разве легка жизнь рабочего человека сейчас? Каждое время порождает и выдвигает на первый план свои острые проблемы, в том числе и в «жилищном вопросе». Ныне, например, отживающие свой век коммуналки воспринимаются большинством наших сограждан как нечто ужасное. Но так ли полвека назад воспринимали переезд в коммунальные квартиры люди из подвалов, развалюх-бараков, тех же «казарм» и вообще из ветхого и неблагоустроенного жилья? Центральное отопление, «тёплый туалет», холодная и горячая вода в любое время суток - это ли была не «сказка», пусть даже её приходилось делить на несколько семей? А разве не сказкой казались отдельные благоустроенные квартиры тем, кто в них перебирался уже из коммуналок? А ведь ныне эти квартиры мы презрительно называем «трущобами»...

Итак, всё познаётся в сравнении. Памятуя об этом, вернёмся опять к дореволюционным временам и вспомним, что далеко не все рабочие Купавинской фабрики проживали в «казармах» - «спальнях». Более того, «казарма» для Купавны - сравнительно недавнее явление. В самые стародавние времена купавинские рабочие в подавляющем своём большинстве жили своими дворами. И как бы ми тесно им там было со всеми чадами и домочадцами, свой дом - это свой дом. Усадьба. Там гораздо больше возможностей разместиться в соответствии с собственными вкусами и привычками, что-то пристроить или перестроить. У многих коренных купавинцев, проживающих в «частном секторе», до сих пор сохраняется чувство какого-то превосходства над жильцами «казарм», под которыми в старой части посёлка понимают все многоквартирные дома вообще.

Владелец усадьбы менее зависел от владельцев фабрики, был более самостоятелен в решении своих хозяйственных дел, и именно с такими самостоятельными дворохозяевами, в основном, и приходилось иметь в Купавне дело всем её фабрикантам.

* * *
В 1745 году, когда московский купец Данила Земской перевёл в наши края свою шёлковую фабрику, в приобретённом им у князя Репнина селе Купавна насчитывалось всего 48 дворов, а к 1812 году их было уже 275. Это широкоизвестные факты (см. статьи Л.Ф. Матвеевой в «Купавинском текстильщике» за 1995 год - №№31 и 43). Сложнее определить, что представляли собой в то время купавинские дворы. Как, в частности, выглядели «образцы массовой жилой застройки»? Походили ли они на те старые «частные» дома, которыми до сих пор заполнена одноэтажная часть Купавны?

Оказывается, не вполне. Большинство нынешних деревянных домов «частного сектора» возведено в нашем посёлке в первой половине XX века (в советское время особенно «урожайными» на такое строительство оказались 1920-е годы - период НЭПа) и отражает, соответственно, архитектурные вкусы и строительные приёмы этого времени. А они в XVIII и первой половине XIX века существенно отличались от более поздних. Тем не менее, именно старые улочки Купавны могут подсказать, как она выглядела и 150, и 200 лет назад.

Дело в том, что у нас до самого последнего времени, по крайней мере до 80-х годов XX века, сохранялось не менее десятка весьма архаичных деревянных построек, давших повод сотрудникам Московского областного музея Б. Зайцеву и П. Пинчукову в книге о народном зодчестве Подмосковья («Солнечные узоры». М., 1978) заключить, что «Купавна по своим реликтам сродни Коломенскому» - знаменитому заповеднику деревянной архитектуры.

В чём же принципиальное отличие этих архитектурных «реликтов» от индивидуальных жилых домов более поздней застройки, привычных нашему глазу? Оно прежде всего - в конструкции крыши. Как выяснили учёные-этнографы, наиболее древней из сохранившихся до XX века была двускатная крыша так называемой самцовой конструкции. Её главная особенность - в опоре кровли на верхние венцы: те из них, что завершали продольные стены, делались более длинными, несколько выступающими вперёд, в результате чего углы крыши опирались на своеобразные кронштейны (их называли «помочи», «пропуски», «повалы», «посомахи»...). Такие крыши резко выделяют избы самой старой постройки от прочих: они высоки и островерхи, ибо лишь крутой уклон обеспечивал им устойчивость и нормальный сброс дождевой и талой воды при покрытии из тёса, господствовавшем на севере и северо-востоке Руси в стародавние времена. Тогда такие крыши венчал «охлупень» - массивное бревно, пригнетающее своей тяжестью тесины кровли; его конец часто оформляли в виде конской головы (отсюда выражения: «выше конька», «под одним коньком» и т.п.).

Самцовые крыши упоминаются ещё в документах XVI-XVII веков; на русском Севере до наших дней сохранилось немало изб самцовой конструкции, построенных в конце XVIII - начале XIX веков. Лишь во второй половине XIX столетия в индивидуальном жилом строительстве на смену самцовой пришла привычная нам стропильная конструкция (см.: Народы Европейской части СССР, т.1. М., 1964. с.300-301; Древнее жилище народов Восточной Европы. М., 1975, с.183; Этнография восточных славян. Очерки традиционной культуры. М, 1987, с.230-231). Она требовала гораздо меньше затрат на лесоматериалы, но гораздо больше - на металл (специальные гвозди, скобы), и по мерс удорожания леса и удешевления железа становилась господствующей. Это вовсе не означает, что до середины XIX века домов с крышами стропильной конструкции не было. У каменных (кирпичных) многоэтажных зданий и вообще в домах больших размеров, где самцовые крыши получились бы слишком громоздкими, стропильные крыши делали и в XVIII, и в первой половине XIX века. В Купавне на Большой Московской под № 41 стоит довольно просторный, по старым меркам, бывший дом священника, основанный, согласно воспоминаниям его сына Л.Д. Богоявленского (видевшего соответствующие документы), ещё в 1827 году, и крыша у этого дома - стропильной конструкции.

Старинные дома самцовой конструкции в 80-х годах XX века у нас ещё можно было разглядеть на улице Комиссаровской (бывшей Галицкой) под № 8 (его, правда, сильно переделали после пожара) и под № 10 (был обшит тёсом), на улице Гражданской (бывшей Монастырской) под № 29. Сейчас их уже нет. В Купавне на настоящий момент осталось только три избы самцовой конструкции, которые, несмотря на искажения позднейшими переделками, могут быть датированы концом XVIII - первой половиной XIX века. Лучше других сохранился дом под № 56 на улице Братьев Кругловых (бывшей Ивановской). О том, что строение это очень старое, уже говорят венцы его сруба - таких огромных брёвен на строительство домов у нас давно уже не употребляют. А хорошо сохранившаяся самцовая крыша - ешё одно подтверждение его почтенного возраста. Она, кроме того, имеет одну характерную, датирующую деталь - карнизную доску с глухим резным орнаментом. Подобные карнизы по фронтону избы стали устраивать с начала XIX века, но их орнамент - солярные (солнечные) знаки - уходят корнями в языческую древность. Эти «солнечные узоры» - круги с «лучами» - вырезаны на карнизе дома №56 по улице Братьев Кругловых давно, но просматриваются чётко; такой же орнамент когда-то, наверняка, украшал и его наличники. Сейчас же у избы другие, «поздние» наличники. Нынешний хозяин дома, Валентин Михайлович Новиков, вспоминает, что раньше, очень давно, окна его дома были со ставнями (значит, и с другими наличниками), а когда во время ремонтных работ пришлось отдирать внутреннюю обшивку, открылась абсолютно чёрная древесина, а это означает, что дом долгое время отапливался «по-чёрному», т.е. печью без трубы, что было не редкостью в начале XIX века и обычным делом в XVI11 веке.

Дом хорошо сохранился благодаря рачительности хозяев: они успевали вовремя заменять подгнивающие нижние венцы - в настоящее время нижние брёвна сруба гораздо тоньше (и, стало быть, новее) верхних. Соседи-старожилы называют эту избу «дом Новиковых». А рядом на той же улице под номером 52 стоит «дом Чуркиных», памятник той же эпохи. (Между прочим, Новиковы и Чуркины - одни из старейших купавинских фамилий.) И если 52-й дом, в отличие от 56-го, не производит впечатления очень древнего, то лишь потому, что обшит тёсом. Да и наличники у него тоже поздние, зато карнизная доска украшена древним «солнечным» орнаментом.

Старые, характерные для конца XVIII - первой половины XIX века наличники - с «солнышками» в завершиях - до недавнего времени можно было видеть на доме № 25 по улице Октябрьской - бывшей Мельничной, а ещё ранее (или одновременно?) называемой «Новое селение». Не вызывает сомнения в своей древности и сруб этого дома щ из мощных, почерневших от времени брёвен, с выступающими крон штейнами-помочами по углам. А вот крыша его - явно «чужая», поздняя. Впрочем, возможно, и сам сруб был перевезён на эту улицу! из других мест - такое не редкость в деревянном зодчестве, тем более что и улица эта сравнительно нова. А окончательный ответ на вопрос о возрасте дома может дать только специальное исследование древесины.

Весьма гармоничным в отношении строительного стиля являлся дом на улице Гражданской (под № 29): и крыша, и наличники со ставнями, и карнизная доска были у него одной эпохи: конца XVIII - начала XIX веков. Но от него теперь остались только любительские фотографии...

Возможно, в Купавне в сильно перестроенном виде сохранилось ещё какое-то количество деревянных домов, построенных на рубеже XVIII и XIX столетий: заменить крышу и отпилить ставшие ненужными «помочи» - дело, в общем-то, нехитрое. Такими, например» могут быть несколько изб на Большой Московской улице (в частности, дома №№ 23 и 27), но любые датировки здесь потребуют, особых исследований. Пока же, если наши читатели хотят получить) наглядное представление о том, как выглядело жильё большинства купавинцев при основателе Купавинской фабрики Земском и её последующих владельцах Потёмкине и Юсупове, если кому-то хочется узнать, какой могли увидеть Купавну Радищев, наполеоновские солдаты или Пушкин, то для этого нет лучшей возможности, чем взглянуть на последний из хорошо сохранившихся образцов массовой жилой застройки той поры - дом № 56 по улице Братьев Кругловых (Ивановской). Сделать поправку на «наслоение эпох» в этом строении не составит большого труда...

"Век седьмой", альманах

Старая Купавна - 2003г.