|
Альманах"Богородский край" N 3(8) (2000)
ЗАМЕТКИ ДЕДА-УЧИТЕЛЯ (1)
О ХИМИЧЕСКОМ ЗАВОДЕ
В КУПАВНЕ. 1936 г.
Химический завод, близ села Купавны, открыт и начал производство в 1836 г. 23 декабря (2) . Завод носит название «ДОКТОРОВСКИИ». Название это не точное, потому что до завода здесь было имение помещика Дохтурова.
Основатель химзавода был мещанин г. Калуги Павел Павлович Малютин (3) . Он купил имение у Дохтурова и открыл химический завод, чуть ли не первый завод в Московской области и не только в области, но и многих областей. Завод вырабатывал разные продукты: купоросное масло, серная кислота, крепкая водка или азотная кислота, а самая главная продукция была «МАРИНА» (4) . Марина это красная краска для ситцевого производства, специально для кумача, этой краски в России совсем не было, она шла из-за границы. Сырье для марины – «САНДАЛ», привозилось из Америки в качестве балласта на кораблях и стоило буквально гроши, только возьми, пожалуйста, опрастай корабль. Точно также и сера, которая, кажется, тоже провозилась бесплатно, ею как бы загружали балласт кораблей.
Вот из этих-то деловых продуктов Малютин производил самый необходимый для красилен товар. Насколько было развито дело можно судить по тому, что на заводе работали все окрестные крестьяне на своих лошадях – 600 подвод привозили, а главным образом развозили эту марину по всем фабрикам и, конечно, в Москву. Вообще завод имел огромное государственное значение в смысле отечественной дешевизны и заграничной дороговизны.
Впредь до замены «Марины» искусственными красителями при таком сбыте Малютин, естественно, наживал капитал и расширял дело. Марина в год давала ему «МИЛЛИОН» чистого барыша! На такой барыш он купил рядом со своим заводом еще имение, принадлежащее французу «ВАДСОН» (5) и здесь выстроил новый завод «Касторовый», где вырабатывалось касторовое масло, для красилен, отчего и получились названия «Старый завод» и «Новый завод», которые и сохранились до наших дней.
Кроме этих заводов предприимчивый хозяин купил фабрику в селе Раменское (6) по Рязанской железной дороге с большим числом рабочих, в Калуге открыл Банк. В Вологодской губернии открыл лесопильный завод, при своем имении лесной сплав и продукцию сбывал в Англию, ему же принадлежало и еще несколько имений, так, например: с. Троицкое близ Обухова, дача Зыбино, между с. Купавной и дер. Шульгино, где ныне поселок Жил. кооперации, или попросту «жилка», село (неразборчиво – ред. ) около ст. Храпуново. Во всех этих имениях под фирмою «П. МАЛЮТИНА С-я» (7) , или производство, или торфоразработки, или другое какое хозяйство – везде кипела работа.
Так из маленького купавинского Докторовского завода выросло огромное предприятие – этот завод имеет свою историю, как основатель химической промышленности в старой России. Дедушка-завод стоит 100 лет (без года) и дышит, дышит своими сорными парами, с течением времени краска «Марина» стала заменяться искусственными суррогатами и химзавод примерно в 60-х годах уменьшил ее производство и вырабатывал другие продукты: соляную кислоту, глауберову соль, сульфат и разные другие кислоты и масла.
В 1886 году дед-завод праздновал свой юбилей «50 ЛЕТ» при торжественной обстановке того времени. Автору этой записки пришлось даже принимать маленькое участие. С этого года завод – за 2-ю половину своего существования, изменился во многом. Химические заводы во многих местах открыли свою деятельность – Лепешкина, Афанасьева и др. Докторовский завод стал от конкуренции упадать (8) в смысле производительности и новой техники, однако фирма «П. МАЛЮТИНА С-я» не закрыла завод, а продолжала его поддерживать за его историческую память и те заслуги, которые оказал он в свое время. Даже больше в последнее время владения фирмы «П. МАЛЮТИНА С-я» завод терпел большие убытки (в 1900–1908 гг.) и тогда все-таки фирма выдвинула лозунг «Живут и работают люди и пусть работают, за что же их обижать, ведь все старые рабочие знают свое дело», фирма кончила свое дело, когда убыток завода достиг до 40000 руб.
Не нарушая своего кислотного производства, химзавод в 1894–1896 годах прекратил касторовое производство и переоборудовал новый завод под новое производство: «Сахарная соль» или «Сахар Сатури», что выгонялось из древесных опилок. Инженер-химик Животовский Саломон Давыдович предложил фирме свои услуги на новое дело и фирма согласилась. Животовский привез с собой немца Кукшат и он устроил этот новый завод – дело шло, продукция хорошая, сбыт обеспечен. Но! – ох это но! – везде-то оно вставляет палки в колеса. На заводе люди жили все очень долго. Сжились, породнились, привыкли к своему делу и вдруг в их среду попал новый ученый человек, новый ученый – химик, который стал им мешать в их обыденщине и главное работал самостоятельно, независимо и что же? изжили Животовского, завод сахарный оказался неудобен по топливу, не оправдывал расходы на торф. А в сущности дело было так: торф с болота возили с 4 часов утра и пока еще темно возчик кладет в колымагу корзинки вверх дном, насыплет рядок другой торфа, а счет был не весом, а возом, от такого расхода, конечно, получалось по счету много возов и, понятно, торфа выходило очень много, отсюда и убытки, завод пришлось закрыть. Памятью этого производства остались горы опилок с известью около корпуса, которые сохранились до сих пор и заросли березняком.Фирма «П. Малютина С-я» понесла убыток 120 тыс. руб. от нового дела.
С 1905 г. инженеры-химики Голубенцов и Толстухин не один раз предлагали фирме «П. Малютина С-я» продать им Купавинский завод, фирма дорожилась в продаже и, когда завод дал колоссальные убытки, не смотря на свою гуманность и историческое значение, все-таки продала завод.
Новые хозяева повели дело так же, как оно и было, но с новыми научными данными по химической производительности. До сего времени оба они служили на заводе Лепешкина. Голубенцов инженер-химик, а Толстухин коммерсант-химик. Дед-завод не изменил своей физиономии, никаких построек новых не было, как было так и осталось. Изменилась выработка серной кислоты, а именно: прежде кислота выгонялась из серы, ее привозили в бочках из Америки в качестве балласта и рабочие совками кидали в печку. Тяжелая была работа в серной, в смысле дыхания, рабочий постоянно дышал сорными газами, во всю смену молока не полагалось, жалование было подороже других отделов и вот лестно было подработать, но увы! года два послужил и готов – чахотка и смерть. Голубенцов стал работать из серного колчедана, как и теперь ту же серную кислоту готовят, но уже с приспособлениями, газов стало меньше идти. Зато снаружи действие газов было очень вредным, так, рядом с казармой, что среди завода, был, кажется, и теперь есть дом, где жили: Кузин, Леонтьев и др., были елки и яблони, газы их сожгли, за забором, на северной стороне к болоту, была сосновая роща со строевым лесом, и ее газы не помиловали, тоже всю рощу сожгли, даже мед и тот давал запах серы, на людей же газы не действовали.
В первой половине существования завода производили вредные для здоровья производство свинцовые белила, примерно в 70-х годах свинец терли и пыль от него губила людей, выедала зубы, и чахотка кончала жизнь.
Это длилось не долго, как вредное оно было запрещено и не возобновлялось, вот сандал терли, но вреда от него не было, сандал – это дерево, бруски этого дерева были разной величины, как дрова, темно-бордового цвета, длиною в метр и короче, толщиной в 10–20 сантиметров, но весом как чугун: если положить на полок 10 полен, ну и воз хороший (от этого сандала и дорога от церкви до шоссе называется Сандальной). Если дорогой застанет дождь, то все веревки будут красные, да сам возчик приедет домой с красной бородой и руками.
Соляная кислота вырабатывалась так: в стеклянные шарообразные пузыри насыпалась соль и устанавливалась на песок в корпусе, к каждому пузырю проводилась трубка и замазывалась сверху глиной, по трубке пускали крепкую водку или азот в газообразном виде – здесь дышать без губки невозможно, и уж если прорвется трубка – еще хуже. Когда наполнялись пузыри, внизу пузыря получались от соли и кислоты огарки в форме обыкновенного блюда, белого цвета. Пузыри разбивали и огарки возили на восковые заводы. Эти огарки были очень ядовитые и тяжелые, маленькая неосторожность – сожжет и руки, и веревку, и одежду, особенно в дождь. Нередко обжигались лошади.
Интересен был процесс изготовления купороса: деревянные ящики в квадратный метр, высотой 60–70 см, очень плотной конструкции, до половины нагруженные самым старым кровельным железом, всякими ржавыми обрезками такого железа, наполнялись кислотой (точно не знаю: азотной, серной или соляной), на ящики сверху опускались деревянные пальцы на колодке, в форме граблей, и на эти пальцы налипали кристаллы купороса красного, зеленого, светлого, стоит поднять грабли и там очень причудливой формы висят, как ледяные сосульки, купоросные осадки. Химик Кузин Д.П. придумал такую вещь: он сделал из этого купороса целую глыбу, примерно с кубический фут, внутри выточил углубление, верх обточил в пятиугольную форму крышу и вышел грот, очень красивое украшение стало, темно-красного цвета, блестящего стекловидного оттенка. Сосульки купороса держались на пальцах очень слабо, стоит только тряхнуть и все они рассыпятся в приготовленные корзины.
Ведь дивная вещь! – из таких отбросов, которые обыкновенно бросают в ямы, как обрезки ржавого старого железа, вырабатывали ценный продукт для химических целей.
Касторовое масло вырабатывалось из касторового ореха, орешки имели продолговатую форму, как кедровые, они были серого цвета с беленькими точками, по виду похожие на подсолнухи, а по форме как орехи. Эти орешки сперва мяли жерновами, а затем засыпали в пресса и паровым давлением выжимали масло. Масло шло в красильные учреждения, как продукт ядовитый. Интересно вспомнить комичный случай, когда везли в мешках орешки: в Новой деревне на шоссе один мешок разорвался и орешки посыпались по дороге, ребятишки да и взрослые собрали их и погрызли, касторка сделала свое дело. Всех начало чистить с болью в желудке, вся деревня мучалась этим, посмеивались над ними возчики.
Орешки выписывались из Индии, однажды как-то получили орешки коричневого цвета и попробовали дать собаке – она издохла.
В 1916 году в период Германской войны к заводу была проведена железная дорога, на химзаводе вырабатывали новое вещество под названием «пикрин», это очень сильное взрывчатое вещество для военных целей, на заводе сделано переоборудование, весь корпус нового завода переделан под Пикрину, на площади против завода до сих пор еще стоят валы из земли, как предохранительное средство на случай взрыва. Здесь около этих валов были деревянные бараки, в которых сушили пикрин в деревянных ящиках. Ни одного железного гвоздя не было, все из дерева, даже техники и рабочие ходили сюда в резине, а не в кожаной обуви, малейшая искра и все под небеса летит, «Пикрин» лимонного цвета, и все рабочие мужчины и женщины ходили, как лимоны желтые, кожа человека воспринимала кислоты и окрашивала всех рабочих, для здоровья было вредно, поэтому выдавалось молоко.
Пикриновая кислота или пикрин (9) – это желтый порошок, сам по себе безопасный, но если его поджечь, – в один момент сразу весь вспыхнет и все разорвет.
Кончилась война, пришел конец пикрину, остались только воспоминания да свидетели, но в память потомству химзавод работает круглые сутки, ежедневно без всяких остановок, как это требует химия, только один раз в год он останавливался на месяц ремонта и потом снова начинал дышать.
С первых лет своего 100-летнего существования он был огорожен огромными лесами: Комарова, Зыбина, Лобова, Силакова, Полянского, Соколова, Вадсон, Дохтурова и непроходимыми болотами: ржавка, пропасть, кафтанник…, но все это было когда-то давно, а завод стоит себе все так же, и приносит пользу за свои 100 лет не одному поколению, это был как бы МАЯК среди темного прошлого, когда еще только начиналось химическое дело в нашем отечестве. Он не ослабел и при современной химии и технике, а наоборот, как старый дед посматривает на молодые заводы, как на свое поколение, и радуется их успехам и особенно изобретательности.
Вся эта история о заводе и его производительности написана не фантазией свободного человека и не выдумана, это настоящее сказание сторожила, на глазах которого 50 лет прошел завод и все его прошлое проверено.
Жизнь Химзавода за 100 лот протекала в хороших условиях: окружающая завод местность в начале его существования лесным массивом закрывала его от людей, от текущей жизни, и жители волей неволей группировались в свой уголок, свое общество, свои интересы, этот отпечаток самобытности…, так, по крайней мере, было видно из всех их взаимоотношений между собой, между управлением и производителями до самых последних дней существования не было ни жалоб, ни конфликтов, ни разрывов, работали исправно, жалование хорошее, бытовые условия обеспечены, доверие абсолютное, жили очень подолгу на своих местах, целыми поколениями: Юдины, Суслины, Букленевы, Кузины и др., из рода в род передавались разные секреты в производстве, выходили очень мудрые люди своего дела, так, например Кузины, Кузнецовы, Губановы, не получив своевременно никакого образования, кроме чтения и письма, своими обоснованными силами, вниманием, достигали результатов, что ученые дивились этому остроумию, этой русской смекалке, например: крестьянин деревни Шульгиной, ГУБАНОВ Дмитрий Алексеевич, здравствует доселе, по выработке кислоты.
Время шло, молодые подрастали, породнились и сжились, как бы одна общая семья. Управление шло навстречу, поощряло, жизнь протекала в хороших условиях, много было охотников поработать на этом заводе, по случаю такой обеспеченной жизни, но туда попадали редко, так как продукция требовала немного людей, а уж если попал, то проживешь долго, конечно лентяи, прогульщики были недовольны, так как эти люди нигде не уживаются, им везде плохо, везде их притесняют, это уже не работники. Вообще, эта жизнь сплотившихся, сроднившихся людей нередко называлась «БОГАДЕЛЬНЯ», так как действительно жилось хорошо во всех отношениях: и хозяйственно, и административно, но только не культурно, так как никаких развлечений, кроме семейных, совсем не было. Самым веселым общественным развлечением была «Елка», елка устраивалась в школе учителями, готовили ребят каждый по своей специальности: Иванов Владимир Павлович – гимнастические упражнения, пляска в мешках, декламация стихов, Беляев Илья Иванович – веселые песни, Кружинина Нюша – детские водевили, она же костюмер. Весь завод собирался критиковать своих ребятишек и полюбоваться этой маленькой культурой завода, все расходы на украшение елки, на подарки и гостинцы детям брала на себя контора. После елки молодежь оставалась потанцевать в такой полусемейной обстановке, погулять. Другим развлечением были семейные события, как то: свадьба, именины, юбилеи; свадьбы, юбилеи устраивались на хозяйственный счет. Глава семьи едет в Москву в Правление, высказывает свою нужду и получает безвозвратную субсидию, правление поощряло своих служащих за долголетнюю службу.
В конце года из правления приезжал ревизор, для обследования и проверки завода, ревизор был свой человек, приезжал кстати поохотиться. Много лет приезжал Гольцов Семен Павлович и всегда было хорошо. Если был дефицит, а был он часто, правление решало – списать и конец всему делу, одно время дошло до того, что всякие побочные расходы на заводе списывали в расход на конный двор и при ревизии получалась такая выводка: одна лошадь съедала в день один куль овса! Или еще факт: при управляющем Ильине С.В. имелось 22 лошади, ревизор допросил – для чего и куда нужны лошади, подсчитали, размерили и оказалось – нужно всего только 9 лошадей на всю производительность завода. Вот здесь и сказалась расточительность заводского управляющего, для чего же ему нужны были лошади? Возить гостей! То родные, то знакомые, то артисты, кому пара, а кому и тройка подавалась. В это самое время была у нас учительница Казанцева Варвара Константиновна, она была солидарна во всех действиях с Ильиным, занимая должность экономки у старика хозяина – Воронина Павла Петровича в Москве, пользовалась его старческой слабостью и жила в свое удовольствие, а как же школа? Ладно, как-нибудь. «Аннушка! Поди, скажи ребятам писать старый урок» (Аннушка – прислуга, горничная), так и было.… Вот эти-то народишки и привели завод к дефициту и ликвидации фирмы «П. Малютина С-я», давно это было, даже дошло до того, что все служащие стали кормить овсом и кур и коров, а сено тоже покупалось на почти бесплатных условиях, у каждого служащего была корова или две, огород, цветник, надворные постройки, у рабочих были коровы, но очень мало, почему-то они даже при таких условиях не хотели их иметь.
С открытием школы (1870 г. 31 октября) временно были открыты вечерние занятия для неграмотных взрослых рабочих. Эти занятия проводились также учителями школы, такие же занятия одну зиму были повторены при управляющем Ильине 1900 года, и те и другие занятия были только для мужчин, так как женщин среди рабочих не было ни одной нигде. Женщины были только как домашние хозяйки и, как исключение, – учительницы: Крупенина, Казанцева, Николаева, Смирнова Анна Федоровна, Смирнова Юлия Ивановна, (неразб.) С.А., Гусева Е.А.
Административный отдел составляли: директор, бухгалтер – он же и управляющий хозяйством, его помощник. Директор жил на новом заводе против ворот в особом доме. Дом был очень большой, деревянный с антресолями, т. е. с верхним холодным этажом, или светелкой. Здесь жили французы: Прейтор, Тисе, после них Луковников, Бочаров, фактически это были ученые-химики и их деятельность ограничивалась только своей специальностью, но не хозяйством. При директоре, тоже примерно в 70 годах (дата забыта), был серный пожар ночью 29 ноября, при чем сгорело 12 человек рабочих. Рабочие просили эту ночь не работать под 30 ноября, но он не соглашался и вышел печальный случай. Луковников жил долго, но был безвольный, тихий человек, ему полагалось иметь две лошади, кучер его ездил на станцию редко, а лошади стояли без дела, жирели, так как их никуда не тревожили. Был кучер Никифор, который от бездельности под старость с ума сошел и умер в психиатрической больнице. Бочаров был недолго, кажется 2–3 года, очень старый человек и чем-нибудь обновить производство не сумел и выбыл. После Бочарова должность директора упразднена, его должность заменена химиком. Управляющий бухгалтер заведовал всем хозяйством и расчетом, таковым был некто Яковлев Иван Иванович, это добрый почтенный старец, он жил при конторе в большой квартире, на его обязанности входило, кроме своих обязанностей, прием приезжающих, хозяев, ревизоров, потребителей разных чиновников, становых всех видов и районов, для таковых была при конторе специальная комната, он же устраивал торжественные обеды: а) по случаю начала работ весной на заводе, куда собирались все служащие и старшие мастера; б) по случаю школьных экзаменов; в) выдача свидетельств об окончании школы, куда собирались учителя и старшие служащие; г) по случаю юбилеев служащих.
Дом-контора стоял против ворот старого завода и сгорел не особенно давно (точной даты нет, но кажется 1922 года), памятником этого дома остался маленький пруд и роща, здесь же были надворные постройки, огород и домик сторожа, в конторе работало 5 сотрудников и бухгалтер во главе стоял. Но! (опять это но!) всеми делами хозяйственными фактически правил Антоныч – без него ничего не добьешься, ни ремонта квартиры, ни лошади, ни кредита не получить. Бывало и так: директор или управляющий дело не делается – волей неволей надо просить Антоныча и все сделается. Человек с одной ногой, другая была деревянная, сначала был сторож, а потом распорядитель по двору; «костыляшкин» по прозванию, а по фамилии Гарзудлин Александр Антонович, пользуясь безвольным директором и мягким добрым управляющим, приобрел такое видное положение.
Рядом с лавкой, сзади ее, была бондарка или бондарная мастерская, где работали бочки дубовые, еловые и др. были мастера замечательные, мастерили очень прочно, чисто, без всякого брака. Один мастер однажды сделал маленький бочонок с тремя отделениями, т. е. вставил четыре дна, специально для стола: водка, пиво, вино.… Этой бондаркой заведовал особый приказчик, некто Рогожин Василий Иванович, с которым был в близких отношениях ревизор Гольцев, оба охотники за дичью.
В лавке было три продавца, при сравнительно малом количестве населения завода этим продавцам было мало работы, но все-таки жили и жили.
В медицинском отношении дело обстояло очень хорошо. Была больница на 5 коек, амбулатория, был свой доктор и фельдшер. Доктор Сергеев Александр Павлович служил очень долго и был очень популярный врач. Фельдшер Еремеев очень удачно лечил частным образом, когда ушел с завода за пьянку. В 1891 году была построена новая больница около задних ворот к болоту, очень хорошее здание, при ней родильный приют и акушерка, это здание простояло лет 20 и было перевезено куда-то в другое имение, хотя была новая больница, но все-таки старая оставалась цела и служила как барак для заразных. После Сергеева обслуживал завод доктор с фабрики, бывшей Бабкиных (10) , Яланский Яков Васильевич. С переходом завода к новым хозяевам больница переведена на новый завод, где был замечательный фельдшер Волков К.Е., который знал свое дело не хуже доктора, так как он прослужил на своей должности 50 лет.
Около станции Кудиново был от фирмы «П.Малютин С-я» склад и особый приказчик, там, где ныне больница и школа, была земля фирмы, врач Петров Иван Васильевич через Казанцеву (смотри выше) выпросил этот уголок земли и устроил эти здания, ныне этих складов нет и на их месте ветеринарная лечебница.
Территория завода занимала примерно 20–35 десятин или га. Здесь все здания были деревянные, кроме кислотной и бани.
Изложенная здесь биография завода, его бытовая обыденщина, типы людей, все это взято не с потолка, не выдумка, не сказка, но самая настоящая быль, конечно, может быть, здесь изложено без системы, не литературно, безграмотно, но что делать, автор старый человек и писал все, что сам видел, слышал, проживши около завода 50 лет.
6 августа 1935 года
Публикация С.В. Назиной
(1) К сожалению, мы не занем настоящего имени краеведа, подписавшегося этим псевдонимом. Машинописная рукопись находится в архиве Ногинского краеведческого музея (прим. ред.).
(2) Первый завод в этих местах был основан А. К. Претром в 1815 г., в 1829 году на 1-й Всероссийской мануфактурной выставке в Петербурге завод отмечался за качество «синекислого кали» – квасцов (здесь и далее прим. ред.).
(3) После Претра владельцами завода состояли В.Д. Ватсон и купчиха Анна Малютина с сыном. С 1837 года завод находился в полном владении упомянутого сына – Павла Семеновича Малютина (1794–1866). Его сыновья: Павел, Михаил и Николай Павловичи образовали промышленно-торговое Товарищество «Павла Малютина Сыновья».
(4) Марина – так в просторечии называли марену – красящий корень (по Далю).
(5) Василий Дмитриевич Ватсон.
(6) Малютины основали знаменитую Раменскую мануфактуру.
(7) Имеется в виду упомянутое Товарищество «Павла Малютина Сыновья».
(8) Конкуренцию заводу составило, скорее всего, производство нового красителя
ализарина на соседнем заводе Л. Рабенека в Щелковской округе.
(9) Пикрин – горький (греч.), пикриновая кислота – тринитрофенол (бризантное взрывчатое вещество, продукт нитирования фенола.
(10) «Братья Бабкины» – под таким названием фирма, производившая сукно в Купавне, просуществовала больше 70 лет после смерти самих братьев Петра и Ильи Бабкиных. «Бабкинской» фабрику называли и в первые советские годы
Источник: http://bogorodsk-noginsk.ru/arhiv/2/12.html
|
