Почему я оставил традиционную медицину

Этот принцип настолько очевиден, что не нуждается в обосновании, но он был потерян современной медициной. Гиппократ говорил: “ Пусть твоя медицина будет твоей пищей, а твоя пища твоей медициной”. Современная эпоха почти полностью утратила и эту мудрость. Стоит проанализировать, почему это случилось.

Реальной проблемой сегодня является аккумулирование коллективных знаний в единой форме. Это обусловлено огромным количеством публикуемой литературы и невозможностью для любого человека охватить даже небольшую её часть. Поэтому, мы развиваем свои концепции в небольших группах и очень легко проникаемся уверенностью в том, что наша собственная идея является единственно верной.

Это тягостное повторение истории о слепых людях и слоне. Группу слепых попросили описать слона. Один описал его как “длинную трубу”, другой – “как плоский кусок материала” и т.п. Каждый из них, описывая ту часть тела животного, к которой он прикосался, был уверен, что он верно описывает слона и был убеждён, в том, что все остальные фундаментально ошибались. Однако неспособность воспринять общую картину в целом оказалась причиной их общей ошибки.

Эта универсальное свойство человечества порождает всеобщую неспособность видеть большую картину в целом. Значит, стоит проанализировать развитие нашей концепции “слепого человека”. То есть, мы должны искать механизмы, которые привели к формированию существующих в настоящее время ложных взглядов в медицинской науке, называемой аллопатией.

Какого-либо плана развития медицинской мысли не существовало вплоть до того, сравнительно недавнего времени, когда была открыта роль микроорганизмов в развитии многих болезней.

Аллопатия – это медицинский метод, считающий основу болезни в ответе организма на инфекцию воспалением. Было бы естественным найти средства стимулирования воспаления как защитной реакции. Однако врачи не стали этим заниматься. Концепция уничтожения врага – инфекции - стала доминирующей в их коллективной мысли. Все усилия они направили на изыскание путей и средств уничтожения микробов, вызвавших болезнь.

Никто не станет оспаривать тот факт, что открытие пенициллина было ярким событием в истории медицины. Он дал в руки врачей практический подход к инфекциям, обеспечивающий приемлемую безопасность. Но, как это часто бывает, открытие пенициллина имело, к сожалению, и оборотную сторону – оно упрочило концепцию “ уничтожения врага”. Огромное количество исследований было посвящено поискам субстанций, обладающих таким же, как пенициллин действием, благодаря чему появилось множество антибиотиков. Однако некоторые из них оказались весьма токсичными для наших собственных клеток.

В действительности, идея антибиотиков до такой степени откровенно поддерживалась медицинской мыслью, что врачи перестали видеть массу взаимосвязанных факторов. Это сродни ошибке, которую мы допустили в сельском хозяйстве, пытаясь найти пути и средства уничтожения вредных насекомых. Любой, включая фермеров, в настоящее время знает, что этот подход сотворил такие экологические последствия, которые угрожают самому нашему существованию. Насекомые стали устойчивыми к действию инсектицидов ( токсины, предназначенные для уничтожения насекомых, М.Э. ) и воспроизводят стойкое потомство. Как только химик создаёт новый инсектицид, популяция насекомых становится устойчивой к его смертельным атакам. Сейчас у нас есть тысячи химических веществ и целые генерации насекомых, устойчивых к ним. Однако, по иронии судьбы, наши клетки не адаптировались к этим химикатам и наш организм чувствителен к их действию. Вода, которую мы пьем, и наша пища интенсивно загрязняется ими. Никто уже не в состоянии определить, сколько заболеваний людей напрямую связано с использованием этих токсинов.

Идея “убей врага” распространилась и на лечение рака: если раковые клетки убить, то, следовательно, болезнь будет излечена. Можем ли мы убить рак, не убивая его владельца? Мы возвращаемся к той же проблеме, с которой встретились когда пытались найти средства, убивающие микроорганизмы. К сожалению, мы забыли, что наш организм имеет собственный защитный механизм, но никто не подумал о поиске средств совершенствующих или поддерживающих его. В действительности, наше лечение часто ухудшает ситуацию до такой степени, что нарушается основной принцип Гиппократа “Не навреди”.

Мы совершили серьёзную ошибку – мы стали самоуверенными, полагая, что благодаря фармакологии, медицина будет процветать во все времена. Врачей воспитывают, а пациентов приучают воспринимать современную медицину как яркую и фантастическую, способную творить такие чудеса исцеления, о которых прежде нельзя было и мечтать. Мы настолько одурачены, что порой врач не понимает, что его лечение ухудшает состояние пациента. Врач, возбуждённый применяемой им интенсивной терапией (терминология, восхваляющая активное участие врача как исцелителя), наблюдая клиническое ухудшение состояния пациента, говорит себе: “Какое разрушительное заболевание. Даже применяя сильнодействующие лекарства, которыми я располагаю, я не могу с ним справиться. Я должен использовать ещё один фармацевтический препарат ”.

Его обманули . Он забыл, что он не целитель, a слуга “машины”, которая вполне способна исцелить себя сама, и он должен повиноваться, а не быть агрессивным. Но в процессе обучения врачу постоянно внушают, что он руководит отрядом чудесных таблеток, которые должны решать все клинические проблемы. Ему трудно увидеть, и это является бедой, что каждое лекарственное вещество видоизменяет клиническую картину и нарушает естественное течение заболевания.

В результате, клиническое наблюдение потеряло свою ценность для современной медицины. Диагноз ставится на основании наличия выраженных структурных изменений в организме, и обследование больного направлено на их обнаружение. Если в результате такого обследования их не находят, заболевание относят к категории “психосоматических заболеваний”. В сознании пациента проникает заключение “доктор сказал, что всё это в моей голове”. Нет ничего удивительного в том, что такая классификация заболевания вызывает у пациента негодование, поскольку он убеждён, что врач считает его обманщиком. К сожалению, часто это так есть, т.к. врач убеждён, что физические симптомы являются чем-то вроде психологического прикрытия для пациента.

Однако, если модель, которую мы создали, является неправильной, то мы должны заменить её лучшей. В своей книге я показываю, почему предупредительная медицина, которая использует питание как основу своей терапии, должна стать медициной 21-го века. Хотя это относительно простая модель, она основана на хорошо известных и понятных научных данных. Задача заключается в том, чтобы результаты, полученные в лабораториях, внедрить в клинику. Процесс внедрения может затянуться на многие годы, если врачи не захотят и не смогут квалифицированно оценивать проблемы пациента не только с точки зрения клиники заболевания, но и биохимии и физиологии.

Я пытался проследить моё собственное развитие как врача. Я получал образование в самой традиционной и строгой атмосфере, в известном Лондонском госпитале, где меня научили работать. Прогрессируя от практики семейного врача до большой американской специализированной клиники, я оказался глубоко вовлечённым в захватывающий сложный мир биохимии. Именно в процессе проникновения в этот мир, я начал видеть организм как биохимическую машину, которая может восстанавливать себя, если обеспечить свои потребности в питании в соответствии со своими нуждами. Я обнаружил, что этот принцип применим ко всем болезням. Тысячами разных путей я испытывал свою модель и надеюсь, что создал программу, которая даёт возможность этой перспективе стать очевидной.