Убийство младенцев – преступление против Божественного и человеческого права

Узаконение абортов ниспровергает все нравственные и юридические кодексы, целью которых является защита человеческой личности. Наш первый вывод: плод как человеческая личность нуждается в защите, плод как человеческая личность не подлежит уничтожению. Принципиальной разницы между убийством плода и другими видами убийств не существует.

 

 Право или ненаказуемость аборта наделяет родителей не принадлежащим ни одному человеку правом тирана, который может по своему усмотрению и произволу оставлять живыми или умерщвлять своих подданных. Ненаказуемость абортов, отсутствие нравственных и юридических законов защиты плода и его неотъемлемого права на жизнь делают лицемерными и бессмысленными все декларации по защите достоинства и свободы человека.

Убийство беззащитного — самый подлый и мерзкий вид убийства, поэтому люди, решившиеся на убийство беззащитного младенца, могут при определенных обстоятельствах совершить любое другое преступление. Афоризм древних судей гласил: «Лучше оправдать десять виновных, чем наказать одного невиновного». А здесь невиновный наказывается смертью, притом казнью садистской — он живым разрывается на части.
Раньше палачу не протягивали руку, не садились с ним за один стол, а современным палачам — родителям, убивающим детей, и врачам, которые, может быть, неосознанно становятся в этом случае профессиональными убийцами, общественное мнение не высказывает порицания. Значит, все общество участвует в убийствах. Долг врача — оказывать помощь даже врагу. Теперь он становится подобным наемному убийце.
Убийство младенцев является преступлением против Божественного и человеческого права, против самой идеи семьи и супружества, против самой человеческой природы, против своего народа и всего человечества. Убийство детей — это сгусток эгоизма, жестокости, трусости и лицемерия.

Семья, по христианскому учению, есть малая домашняя церковь; аборты превращают ее в шайку разбойников. Семья — это взаимопомощь и общность прав во временной и вечной жизни, а здесь люди толкают друг друга на; преступление, к нравственной гибели: вместо дружбы и взаимопомощи поступают с друг с другом хуже всяких врагов. Семья — это взаимная любовь. Можно ли любить убийцу своего ребенка, если даже оба супруга повинны в том? Преступление и человеческая кровь никогда не соединяют, а только разделяют, поэтому число абортов и разводов соответствуют друг другу. Убийство младенца профанирует сложные многогранные взаимоотношения супругов, сводя их к одному сексу, который не может дать ни счастья, ни душевного тепла, к культу наслаждения, в котором есть нечто жестокое и безобразное.

Доказано, что дети наследуют не только физические свойства, но и определенные душевные качества своих родителей. Эмоциональная жизнь родителей отражается в наследственности и переходит, в виде предрасположений, к их детям. Родители, решившиеся на убийство своего ребенка, уже внесли в свой генетический фонд предрасположение к убийству, которое отяготит психику будущих детей, а иногда душевное свойство передается не прямо, а через поколения. Поэтому родители, решившиеся на убийство своего ребенка, совершили преступление не только перед ним, но и перед детьми, которых они оставили живыми. Родители, передавшие своим детям потенциал жестокости и подсознательного стремления к убийству, часто сами становятся жертвами жестокости своих детей, и удивляются, откуда, по их мнению, такая несправедливость?

Для христианина убийство младенцев открывается не только как нравственное падение и деградация человека, но как страшная духовная бездна. В Библии сказано: «Не убий». Эта заповедь — непременное условие союза человека с Богом. При нарушении заповеди союз расторгается самим человеком, он остается без Бога...

В Карфагене стоял идол по имени Молох. Он был сделан из меди и серебра. Внутри его разжигали огонь; металл раскалялся, тогда на протянутые руки идола клали детей, которых добровольно приносили родители. Убийство ребенка считалось высшей жертвой демону. Чтобы заглушить стоны и крики детей, жрецы играли на музыкальных инструментах, пели и плясали. Молох считался божеством богатства. И теперь этому демону богатства (наслаждения) и гедонизма приносятся в жертву дети. Некоторые оправдываются и говорят: «Мы делали аборты из-за нужды».

 

 Но парадокс; у бедных более многочисленные семьи, чем у богатых. Истребление хананских племен псалмопевец Давид объясняет карой Божьей за человеческие жертвоприношения. В колдовских и магических ритуалах средневековья кульминационным пунктом являлось убийство младенца, поэтому с мистической точки зрения аборты можно рассматривать, как неосознанное людьми демонопоклонение, как всемирную гекатомбу (массовые убийства) в честь богини Гекаты, богини колдовства и смерти, которую изображали обвитую
шеями. Это неосознанное призывание демона — и демон находится неразлучно с такими людьми.
.

..Имя первой женщины Ева означает «жизнь». Имя женщин, совершающих детоубийства — «смерть». Эти матери становятся демонами своего собственного тела, то есть ту, созданную Богом палату, в которой зарождается и развивается человеческая жизнь, они превратили в застенок, где палач четвертует их ребенка, их сына или дочь.
Затем труп находит место на какой-нибудь свалке. И эти женщины-вампиры будут считать себе оскорблением, если кто-либо усомнится в их порядочности».

«Одиннадцать лет назад я давал наркоз женщине во время операции по поводу нарушенной трубной беременности. Я ощутил вдруг присутствие мельчайшего, едва различимого человеческого существа. Околоплодные оболочки были целы и прозрачны. Внутри них в околоплодных водах активно двигался крошечный(1,3 дюйма —0,8 см) человечек мужского пола прикрепленный к плаценте пуповиной. Этот крошечный человечек был великолепно развит, с длинными тонкими пальцами на руках и ногах. Его кожа была почти прозрачна, а на кончиках пальцев проступали тонкие артерии и вены.

Ребенок был весьма подвижен и совершал активные плавательные телодвижения с частотой примерно одно в секунду. Этот крошечный человечек вовсе не был похож ни на фотографии, которые мне приходилось видеть, и рисунки эмбрионов, ни на тех несколько зародышей, которых мне довелось увидеть на практике, потому что именно этот был живой.

Когда оболочки вскрыли, маленький человечек немедленно утратил свою подвижность, превратившись в застывший, ничего общего не имеющий с жизнью мертвый муляж».

Мнение доктора А. Лайли (Цитируется по книге Дж. и Б. Уилки «Аборт: вопросы и ответы», 1994)
Доктор Лайли, отец эмбриологии, впервые осуществивший переливание крови плоду в матке, говорил, что через семь дней после оплодотворения «.. .новая жизнь по законам, предписанным самой природой, прирастает к материнской ткани, и, проявляя недюжинное упорство, подавляет менструальный цикл матери. Матка становится его домом на последующие 270 дней, и, чтобы сделать этот дом пригодным для жизни, зародыш образует для себя плаценту, защитную водную оболочку. Он без посторонней помощи решает равную подвигу проблему иммунологической несовместимости с матерью, благодаря чему мать и ребенок успешно соседствуют друг с другом в течение девяти месяцев.

В своем «подводном мире» ребенок двигается с изяществом и грацией. Он выбирает в нем самое удобное положение. Он реагирует на боль, прикосновение, холод, звук и свет. Он пьет околоплодные воды охотнее, если они искусственно подслащены; менее охотно, если им придать неприятный вкус. Он икает и сосет свой большой палец. Он бодрствует и спит. Ему наскучивают повторяющиеся сигналы, но он настораживается буквально через секунду после поступления неизвестного доселе раздражителя. И наконец, несомненно, он сам предопределяет свой день рождения, поскольку время начала родов бесспорно является целиком в ведении плода.

Это то, что мы действительно знаем о плоде. Каждый из нас проходил эту стадию. А затем мы своими глазами наблюдаем за новорожденным в акушерском кабинете. Мы заботимся об одном и том же существе и после рождения и до того, когда оно может болеть и нуждаться в медицинской помощи, так же как и любой другой пациент».

«В 1827 году Карл Эрнст фон Бэр в одном научном журнале высказал мнение о том, что в процесс, называемый зачатием, свой вклад вносит и мужчина, и женщина. Он впервые дал довольно точное описание процесса зачатия. В 1843 году Мартин Берри наблюдал этот процесс у кроликов. Но только спустя много лет исследователи смогли у видеть оплодотворение у человека.

К пятидесятым годам прошлого века научный мир пришел к полному признанию того факта, что мужчина и женщина в равной мере участвуют в создании новой человеческой жизни. Это событие, раскрывающее основы процесса зачатия, или оплодотворения, стимулировало борьбу врачей против аборта.